Темы расследованийFakespertsПодписаться на еженедельную Email-рассылку
Общество

Пока никто не видит. Как израильско-палестинский конфликт развязал руки Башару Асаду

Начало новой войны в секторе Газа спровоцировало всплеск насилия и в других регионах Ближнего Востока. Армия сирийского президента Башара Асада и ее российские союзники возобновили масштабные боевые действия против повстанцев, очевидно, намереваясь лишить оппозицию последнего ее оплота.  

ENG

5 октября 2023 года — за два дня до кровавой атаки ХАМАС на Израиль — в Сирии начался новый этап гражданской войны, которая не прекращается с 2012 года. В этот день в военной академии города Хомс проходила церемония вручения выпускникам дипломов и офицерских погон. Сотни будущих командиров армии Башара Асада и членов их семей собрались на одной из площадей города для того, чтобы отметить это событие.

Когда празднование было в разгаре, на головы собравшихся посыпались гранаты и самодельные бомбы — сирийская оппозиция устроила массированную атаку беспилотной авиации на широко разрекламированное пропагандистами празднование. В ходе беспрецедентного налета погибли, по разным данным, от 80 до 120 человек. Еще несколько сотен были ранены. И всё это в городе, который уже несколько лет формально считается глубоким тылом сил Асада, от которого до линии фронта никак не меньше сотни километров.

Похороны выпускников военной академии после атаки беспилотников на Хомс

Очевидно, что атака была осуществлена с территории, которая на картах отмечена как контролируемая правительственной армией. То есть в глубоком тылу у Асада продолжают действовать оппозиционные силы, способные на масштабные и дерзкие операции. Операции вдвойне болезненные для Асада, потому что нацелены они на главную опору режима — его единоверцев-алавитов, а также (в меньшей степени) на представителей других религиозных меньшинств — в первую очередь исмаилитов и христиан.

Нищета и блеск алавитов

Именно из религиозных меньшинств в Сирии, где от 70 до 80% населения исповедуют ислам суннитского толка, традиционно формируется офицерский корпус армии и спецслужб. Асад не доверяет суннитам и ограничивает для них доступ и к военному образованию, и к командным постам. На все более или менее значимые должности попадают почти исключительно алавиты.

Алавитом невозможно стать, им можно только родиться — нельзя принять эту веру. То есть это закрытая религиозная секта, причем, заметно отличающаяся от традиционного ислама. Так, у алавитов нет пищевых запретов, они пьют вино, не ходят в мечети, верят в переселение душ, отмечают христианские и доисламские ближневосточные праздники.

Веками они были настоящими париями в исламском мире — жили в труднодоступной горной местности в Сирии, отдельно от последователей других религий, исламские правители запрещали им брать в жены мусульманок, прикасаться к пище, предназначенной не для алавитов, и даже селиться в селах и городах, где живут мусульмане. Их не брали на работу — если только на самую тяжелую или грязную — и алавиты веками пребывали в настоящей нищете.

Всё поменялось после Первой мировой войны, когда контроль над Сирией получила Франция. Французы быстро разглядели в гонимых сектантах своих союзников по укрощению неспокойной ближневосточной территории и именно из них начали формировать местную армию и местный чиновничий корпус. Позже, уже после ухода французов, один из воспитанных ими офицеров — алавит Хафез Асад — захватил власть и негласно, но очевидно для всех, сделал своих единоверцев привилегированной кастой внутри сирийского общества.

Такое же положение дел сохранилось и при его сыне и преемнике Башаре, который стал главой государства в 2000 году. Именно из его единоверцев состоит государственный аппарат Сирии, они занимают большинство генеральских постов, алавиты стоят во главе спецслужб и управляют тюрьмами для политзаключенных. Эта община — основа всего правящего аппарата страны.

И массовое убийство новоиспеченных офицеров-алавитов и их родителей — это вызов, на который президент должен был решительно ответить. Можно только догадываться, каким был первоначальный план операции возмездия, разработанный сирийскими генералами и их российскими коллегами, но вряд ли он предусматривал массированные многодневные бомбардировки всё еще находящихся под контролем повстанцев территорий. Не потому, что у Асада и его московских друзей вдруг проснулось человеколюбие, а потому, что излишняя жестокость по отношению к своим же согражданам могла повредить буквально только что начавшейся нормализации отношений сирийских властей с остальным миром.

Сирия только в этом году, после более чем десятилетнего перерыва, вернулась в Лигу арабских государств, из которой была изгнана после неадекватно жестокого ответа Башара Асада на мирные протесты в 2011–2012 годах. В Дамаск начали возвращаться иностранные дипломаты, пошли инвестиции из богатых стран Персидского залива. Всё это легко могло быть перечеркнуто, заговори главные мировые СМИ о кровавых рейдах армии Асада на территории повстанцев. Но они не заговорили — после 7 октября внимание всего мира оказалось приковано к Израилю и сектору Газа, где начиналась новая война. Мир не следил за Асадом. И он этим воспользовался.

Эскалация насилия

По данным организации «Белые каски», волонтеры которой заменяют спасателей и парамедиков на территориях, находящихся под контролем повстанцев, только за первую половину октября было зафиксировано 194 атаки на объекты в провинции Идлиб со стороны сирийской армии и союзных ей россиян. 24 октября глава Независимой международной комиссии по расследованию событий в Сирийской Арабской Республике Пауло Сержио Пинейро признал, что такой эскалации насилия в стране не наблюдалось последние четыре года — начиная с 2019-го, когда были разбиты основные силы ИГИЛ и сирийские фронты более или менее стабилизировались.

Через несколько дней в ООН сообщили, что число жертв ракетно-бомбовых ударов среди мирного населения достигло как минимум 70 человек, еще не меньше 338 были ранены, а 120 тысяч человек вынуждены были покинуть свои дома, спасаясь от бомбардировок. Правда, дома — это громко сказано.

Из 4,5 млн жителей провинции Идлиб, примерно половина территории которой остается под контролем сирийской оппозиции, до миллиона живет в палаточных лагерях беженцев, которые и приняли на себя основные удары сирийских ракет и российской авиации. Именно в этих лагерях, где нет капитальных строений, где у людей нет возможности укрыться от бомб в подвалах или хотя бы за стенами домов, и погибло большинство из тех, кто попал в статистику гражданских потерь.

Кроме того, россияне и правительственные силы активно бомбили больницы, школы и другие объекты гражданской инфраструктуры. Как утверждают упомянутые выше «Белые каски», в ходе налетов и ракетных ударов используются зажигательные боеприпасы, использование которых в жилых зонах запрещено международными конвенциями. И эти налеты продолжаются до сих пор.

История вопроса: раздел сирийского пирога

Сирия — давно уже не единое государство, управляемое единым правительством. Под контролем Асада и его союзников — россиян, иранцев, боевиков ливанской «Хезболлы» и других шиитских группировок — находится примерно 60% территории страны. На северо-востоке политическая и военная власть сосредоточена в руках курдов. На этой же территории расположены американские военные базы, созданные еще в годы президентства Барака Обамы для противостояния ИГИЛ.

Активность ИГИЛ, которое всё еще в состоянии удерживать несколько сельских районов и устраивать вылазки на курдские территории, является обоснованием для продолжения американской военной миссии в Сирии. На севере, вдоль турецкой границы есть несколько «карманов», в которых хозяйничают турецкие военные. И лишь на небольшом участке между оккупированной турками территорией и местностью, контролируемой армией Асада, всё еще держится правительство тех самых умеренных повстанцев, которым в 2012 году помогал едва ли не весь западный мир, а заодно с ним и богатые арабские страны, но которым так и не хватило сил победить в бесконечной сирийской войне. Сейчас в их руках остается лишь часть провинции Идлиб. Да и ее они вряд ли смогли бы удержать без турецкой помощи.

Идлиб, 2023 год

В 2019–2020 годах сирийская армия вместе со своими российскими, иранскими и ливанскими союзниками попыталась вернуть Идлиб под свой контроль. Наступление правительственных сил было остановлено только после прямого вмешательства турецкой армии. Вероятно, турецкий президент Реджеп Тайип Эрдоган, принимая решение об отправке в Идлиб пехотинцев и об авиаударах по сирийской территории, хотел сохранить буферную зону между той частью Сирии, которая была под контролем Анкары, и той, что оставалась за Асадом. И во многом ему это удалось.

Правительственная армия выбила повстанцев из нескольких районов, но закрепить успех не смогла. Весной 2020 года наступление выдохлось, и Эрдоган договорился с Путиным о перемирии. С Путиным — потому что с Асадом у него нет официальных отношений. Страны разорвали дипломатические связи еще в 2012 году, после начала войны, в которой Анкара поддержала повстанцев.

И сейчас у сил Асада появился шанс вернуть себе Идлиб, что в перспективе может означать и выигрыш в войне. Захватив Идлиб, сирийская армия получит возможность наступать на территории, контролируемые непосредственно Турцией. Причем тогда на ее стороне, возможно, выступят и курдские формирования, уже несколько лет сопротивляющиеся турецкому вторжению.

Эрдоган отправил армию в соседнюю Сирию под предлогом создания зоны безопасности вдоль турецкой границы для защиты сирийцев, бежавших от войны, и для недопущения распространения боевых действий на территорию Турции. Этим заявлениям не поверили даже союзники Турции по НАТО, справедливо предположив, что однозначно поддержавший повстанцев Эрдоган намерен помочь им добиться победы в войне, а заодно и ликвидировать группировки, нацеленные на создание независимого Курдистана на населенных преимущественно курдами территориях Сирии, Ирака и Турции.

Именно войной против курдских группировок по большей части и занята турецкая армия, вошедшая в Сирию в 2016 году. Война эта идет с переменным успехом — турки и их сирийские прокси держат под своим контролем часть приграничных территорий, но хоть сколько-нибудь значительно расширить оккупационную зону им не удается.

Курды против всех

Курды, поддерживаемые и вооружаемые США, внесли существенный вклад в разгром ИГИЛ, и сейчас именно они управляют огромными территориями, на которых когда-то правил самопровозглашенный халифат. Курды пытаются выстроить там особую систему администрирования, основой которой являются местные советы. Они вводят обязательные квоты в этих советах для женщин и представителей национальных и религиозных меньшинств, что часто встречает сопротивление со стороны консервативных представителей арабских племен, которые оказались под властью курдов.

Арабы даже попытались этой весной провозгласить свое квазигосударство в курдском тылу, причем в самом критичном с экономической точки зрения месте — окрестностях города Дейр-эз-Зор, где расположены крупнейшие нефтяные месторождения Сирии. Это привело к вооруженным стычкам между арабами и курдами, в которых погибли бойцы с обеих сторон, и аресту популярных арабских лидеров, стоявших за попыткой провозглашения независимости.

Арабы всё чаще говорят, что в курдской автономии (официально она зовется Автономная администрация северо-восточной Сирии) ощущают себя как в оккупации и даже сравнивают новые власти с представителями ИГИЛ, которые тоже устанавливали свои порядки, не считаясь с традициями и ценностями местных жителей. Кстати, ИГИЛ тоже время от времени пытается захватить ту или иную часть автономии и вовсе не отказывается от планов по построению халифата.

Но главную угрозу для Автономной администрации северо-восточной Сирии представляют всё-таки турки. Тем более, что они сейчас проводят на курдских территориях свою операцию возмездия после подрыва 1 октября в Анкаре курдского террориста-смертника. В этом теракте никто, кроме его исполнителя, не погиб, но двое полицейских получили серьезные ранения. В ответ турецкие власти пообещали разгромить инфраструктуру группировок, причастных, по их мнению, к этому нападению.

В этом противостоянии с турками курдам придется рассчитывать только на себя — американцы определенно не готовы рисковать испортить отношения с турецкими союзниками по НАТО из-за уже сыгравших свою роль в разгроме ИГИЛ курдов, да и на армию Асада рассчитывать не приходится. Реальные отношения правительства Асада и курдской администрации можно описать как «выжидающий нейтралитет»: стороны не воюют друг с другом открыто, но и особого восторга по отношению друг к другу не испытывают.

Сирийское правительство в прежние годы посылало курдам прямо противоположные сигналы, то обещая утвердить законодательно их автономию в обмен на военную помощь, то заявляя, что не готово идти им даже на незначительные уступки. Но это Ближний Восток, там противоречия никого не удивляют — самые неожиданные альянсы возникают из ниоткуда, а самые крепкие связи рвутся без видимой причины. И все пытаются переиграть друг друга.

Чей Идлиб?

Так, режим Асада одновременно через свою агентурную сеть подстрекает арабов северо-востока к восстанию против курдов, делает этим же курдам намеки на готовность обсуждать широкую автономию и открыто ведет в Москве переговоры с турецким министром обороны, который вообще-то руководит военным ведомством официально враждебной Дамаску страны. Главная цель всей этой активности — возвращение контроля над как можно большими территориями Сирии. И не исключено, что скоро Асад вновь вспомнит о возможности альянса с курдами, которых до начала войны и за своих граждан не считал, называя незаконными мигрантами из Ирака и Турции.

Но произойдет это только в случае, если Идлиб падет. А это вовсе не гарантировано. Да, сирийская армия и российская авиация сейчас наносят неизбирательные удары по гражданской инфраструктуре, явно намереваясь повторить свой успех в Алеппо, который был взят в 2016 году после четырех с лишним лет блокады и постоянных бомбардировок, в которых погибло больше двадцати тысяч одних только мирных жителей. Но времена с тех пор заметно изменились.

Российская армейская группировка в Сирии, вклад которой в разгром повстанцев в Алеппо (и в уничтожение больниц и школ) был просто огромен, уменьшилась в разы — Путин отправил своих солдат и офицеров умирать за терриконы украинской Авдеевки, которые предпочел руинам сирийского Идлиба. ЧВК Вагнера, боевики которой ходили в самоубийственные штурмы на укрепления повстанцев и таки смогли закрепиться на севере Алеппо, больше не существует.

Сирийская армия ослаблена почти двенадцатью годами войны и потерями, которые всё труднее восполнять. Военная техника армии режима изношена, а заменить ее нечем — Россия теряет в войне против Украины в разы больше танков и бронемашин, чем в состоянии производить, на фронт всё чаще идет откровенный ржавый хлам, потому от Москвы Асаду ждать нечего. Ливанская «Хезболла» сосредотачивает силы на границе с Израилем и явно не готова расширять свое присутствие в Сирии. Да и Иран, глядя на стягивание в регион всё новых сил своего главного врага — США — вряд ли решится на существенное усиление своей сирийской группировки в ущерб собственной безопасности.

Это не значит, что планы правительства Асада по возвращению Идлиба заранее обречены на провал, — всё-таки, если бы исход битв можно было предвидеть заранее, войны вообще не начинались бы, — однако же очень велика вероятность того, что последний оплот сирийской оппозиции выстоит. Выстоит ценой новых жертв среди мирного населения, ценой разрушенных сёл и городских кварталов, возможно, ценой ухода с части территорий. Ни у одной из сторон этой бесконечной войны нет возможности быстро и решительно закончить ее. Но и сдаваться никто не намеревается.

У Асада действительно сейчас развязаны руки — мир куда пристальнее следит за сектором Газа, чем за Идлибом, да и вообще сирийский диктатор всегда может сказать, что он не делает на своей территории ничего такого, чего Израиль не делал бы на палестинской, — но эти развязанные руки ослаблены годами изнурительных боев и держат старое, давно изношенное оружие.